Присутствие в доме бабушки Дуси всё время отправляет меня памятью в детство. В то самое, по-настоящему украинское, которого я никогда не чувствовала, пока жила в индустриальном, русскоязычном и суетливом Запорожье, но которое мгновенно превращало меня в беспомощного цыплёнка, стоило мне попасть в незнакомый, беспечно-вкусно-опасный мир утопающего в плавнях Каховского моря села Царькут. Да-да! Там были опасные коровы, опасные козы, хряки, размером с Запорожец, шипящие гуси и драчливые, караулящие в засаде коварные петухи. Вот последних я боялась особенно. И когда один из них попадал в борщ бабушки Ксены (это мама бабы Дуси), я испытывала маленькую мстительную и жестокую детскую радость.
Таких борщей вы не едали! Да и я их почти не готовлю, варю самый обычный и привычный всем украинский борщ. Но когда накатывают воспоминания, так и хочется купить молодого петушка и, как на киноленте, воспроизвести всё, что тогда делала баба Ксена.
Первым делом она брала огромную, литров на семь, кастрюлю, заливала её водой из колодца-журавля, окунала в неё, ледяную, очередного «пивныка» (петушка) и ставила на конфорку маленькой газовой плитки с огромным красным газовым баллоном, закипать. Меня посылали нарвать молодой цыбульки (лука), окропа (укропа), петрушки, прополоскать всю эту траву под рукомойником и бросить к петуху. Да-да! Именно в самом начале, а не в конце, как это делаем мы. Петух закипал вместе с травой, а когда на поверхности начинала появляться шапка пены, бралась огромная шумовка и всё эта всплывшая зелень выбрасывалось в тазик поросёнку.
Потом, вопреки всем правилам, срезался большой кочан капусты, мелко рубился и отправлялся к петуху. На летней кухне, перекрывая запах газа из баллона, начинал всплывать упоительный аромат. Ловко чистилось несколько картофелин (всё в тот же тазик, для порося), а клубни прямо над кастрюлей мелко резались и продолжали утробно булькать в ароматном бульоне. У бабы Ксены было много дел, поэтому она никогда не следила за временем. Булькать её борщ мог долго, по часу, а то и дольше. Потом она спохватывалась, быстро мыла пару морковок и бурячков (свекол), споро рубила их на тонкую соломку (сейчас так умеют только наши шеф-повара) и закидывала в кастрюлю.
После этого мне снова находилось дело. Я должна была принести из погреба бутылку с морсом. Морс на Украине – это не компот, а сваренные и прокрученные на мясорубке помидоры. На сковородку лилось ароматное подсолнечное масло, выкладывалась ложка смальца и щедро лился этот самый очень вкусный, солоноватый морс. Мне было положено следить за тем, как он будет закипать, превращаясь в густую, кроваво-красную кашицу, пахнущую так вкусно, что щекотало нос и не проворонить момент, чтобы кликнуть бабу Ксену, когда зажарка начнёт лопаться маленькими и тугими вулканчиками. Томат со сковороды отправлялся в борщ, а я снова бежала на огород за тем же укропом и луком.
Из большой холщовой сумки доставался черный хлеб, который в село привозился каждое утро электричкой и прям в такие сумки сбрасывался с поезда, а бабы кидали проводникам монетки и рубли. Хлеб резался быстро, на большие ломти. Зелень крошилась и закидывалась в дозревающий борщ. А вся большая семья, часто вместе с соседями, детьми, которые приходили ко мне играть, племянниками и племянницами рассаживалась за большой стол под огромной шелковицей.
Нам, мелким, давали полущить чеснок, наливали до краёв простые железные миски, вручали по ломтю хлеба и красивой пломбирной кучей вкладывали по огромной ложке густой сметаны. А еще баба Ксена (только не удивляйтесь) быстро-быстро щепотью присахаривала нам борщ в тарелках, добавляла оставшийся порубленный укроп и наказывала всем съесть по три зубчика чеснока (на здоровье, на щастя, на грощи). Мы ели. И вкуснее этого петушиного борща, казалось мне тогда, не бывает ничего в жизни…
Комментарии (0)