Путин и Запад: свой или чужой? (II)

Продолжение. ЧАСТЬ I »»

Точка зрения: «Запад плохой».

Любимый тезис патриотов и левых: «Америка и Запад хотят захватить Россию, наши ресурсы».

Отчасти это так. Зачем покупать, если можно поставить под свой монопольный контроль? Анекдот «В Антарктиде нашли нефть. Кровавому режиму пингвинов недолго осталось тиранить население Антарктиды» родился не на пустом месте. Халлибертоны всегда готовы заняться освоением новых рынков.

И вообще на войнах всегда можно подзаработать.

Ну а уж в то, что никто не волнуется по поводу чуть ли не трети мировых ресурсов, сосредоточенных в одной стране, верится вообще с трудом.

В какой-то мере напрашивается аналогия с «Аватаром»: есть некое племя синих туземцев, диких по определению (а определением, т.е. замерами размеров черепов цивилизованности занимаются сейчас рейтинги демократичности и т.п.), но сидящих на больших залежах нужных правильным народам ресурсов. И желательно дикарей подвинуть, ибо какая несправедливость: такие богатства и достались хрен знает кому! Беда в том, что, в отличие от кино-исходника, у туземцев стрелы с ядерной начинкой, и это мешает.

Но думать, что нас кто-то хочет именно захватить, оккупировать (это что – наставить гауляйтеров и полицаев в каждом селе?) – это было бы некорректно. Удобнее просто контролировать без эксцессов. И, судя по всему, этого добиться не удалось, что и является одной из главных причин враждебности Запада к Путину и тандему.

Т.е. мы плавно переходим к еще одному популярному тезису: «Путин (тандем, элиты и т.п.) для Запада – свой, его третируют понарошку».

Это не подтверждается реальностью: не верится, что Маккейн лицемерит. Что тотальная и глобальная кампания, развернутая против Путина – всего лишь операция прикрытия «своего в доску парня». В принципе, об этом уже много писалось, но, думаю, «мочат» ВВП всерьез, нешутейно.

Другие любимые аргументы – держат детей и деньги там, ездить любят туда, пользуются западными гаджетами и т.п. – на самом деле не выглядят серьезными.

В западных банках держат (держали) деньги все, включая арабов, Китай, Каддафи и т.п., т.к. это надежно. Будут хорошие альтернативы – ими воспользуются. Уже потихоньку переходят на расчеты в иных валютах, Россия тут в тренде. Те же мысли у арабов, латинос, азиатов. Кто интересуется экономикой, наверняка читали об этом.

Учатся (дети и взрослые, левые и правые, исламисты и анархисты) на Западе потому, что это престижно, комфортно, перспективно, доступно. Это делали наши элиты и в 19 веке и ранее. На то они и свободы. Учиться – не означает остаться.

Ездят на Запад отдыхать потому, что интересно. Про мушкетеров и Шерлока Холмса читали и смотрели, хочется и воочию. «Увидеть Париж и умереть» и проч. Это естественно. Те, кто наелся Европой, поехали дальше. Если кто едет на Гоа, на китайские или кубинские пляжи, это не означает, что он проникся индуизмом, коммунизмом или конфуцианством. Просто любопытно. И бизнес все равно с кем делать – в московском «Ашане» (Франция, насколько я понимаю) продаются таджикские джинсы и киргизские лампочки. Арманд Хаммер, в пику другим капиталистам торговавший с Советской Россией, не стал коммунистом, но неплохо на этом заработал.

Западные гаджеты – тоже слабый аргумент. Это как в «Доме, который построил Джек»: США напечатали триллионы зеленых бумажек, на которые пригласили ученых из России и Индии, которые разработали технологии, по которым китайские рабочие производят технику на экспорт по всему миру, на продаже которой в итоге основную прибыль получили те, которые все это организовали и напечатали бумажки, а не те, кто разработал, производил и т.п. Схема простая, но мир тоже ею не очень доволен. И не факт, что схема «все грязное (производства) – вам, все чистенькое (технологии, финуслуги) – нам», будет и далее радовать прочий мир, что видно уже сейчас.

Еще любимая присказка про «свалить». Помимо чисто российской черты («смердяковщина» — об этом будет пост отдельно 1) тут вполне хватает и общих трендов (например). Но пропагандистски выгоднее, конечно, представить все это в виде специфического протеста, причем не против плохих порядков даже, а лично против Путина: «в подъезде грязно – виноват Путин – поеду туда, где чисто, а не наведу порядок дома» — именно такими схемами зомбируется сегодня среднестатистический Интернет-хомячок.

«Запад генетически и патологически нас ненавидит и никогда не пойдет навстречу»

Здесь нельзя говорить о Западе в целом. «Настоящих буйных мало…», как пел «Спасибочтоживой». Русофобия – явление трудно отрицаемое, но не столь уж массовое (скорее – массово провоцируемое, но отнюдь не обязательно собственно русофобами, скорее просто по геополитическим мотивам).

Многие из антикоммунистов в 90-е легко и непринужденно переквалифицировались в русофобов, чем лишь подтвердили и без того крепкие подозрения в том, что дело там не совсем в идеологиях. Или совсем не в них.

Большая порция искренних русоненавистников влилась в более или менее инертные ряды Запада с приходом туда восточноевропейцев и прибалтов со своими личными тараканами. Как справедливо заметил М.Ю.Соколов:

Но отнюдь не всех даже из самых ярых вояк с мифическим «российским империализмом» (ведь в Польше и Балтии действительно хватает людей, которые ИСКРЕННЕ верят в то, что Москва спит и видит, как любой ценой вернуть их в свое подчинение – об этом хорошо у Третьякова) можно с ходу записывать в убежденные русофобы. На самом деле для многих это игра, способ, разжигая националистические настроения (а против кого их разжигать? Не против же других западных стран?), получить личную популярность. Прибалты, весьма эффективно пошумев на тему «русские идут» (вообще потешный тезис, учитывая то, кто и куда расширялся последние 20 лет – но ведь работает!), смогли сделать то, чего не удалось многим другим – быстренько вступить в НАТО и, что еще важнее, в ЕС, при сомнительном положении дел с демократией, а кое-где и с границами.

Даже М.Н.Саакашвили на самом деле никакой не русофоб, но на «майн кампфе» с Россией держится он сам и его режим. Под это дают и деньги, и даже отмашки на «горячие» войны.

Но вот тут есть один нюанс, о котором хотелось бы поговорить особо. Ибо он касается как отдельных «тараканов» в мозгах некоторых экс-«братьев», так и всей господствующей ныне на Западе модификации либерализма в целом.

Тот же Саакашвили говорит о своей стране, как о стране:

И еще одно:

Можно посчитать это его типичным бахвальством, но на самом деле эта полу-расистская лексика отнюдь не случайна, и она как раз не наиграна. Очень похожие мотивы нередко звучали и звучат у прибалтийских политиков – их страны, дескать, вошли (вернулись), наконец, по принадлежности практически в иную цивилизацию, в культурную Европу, из все тех же объятий «брутальной политсилы монголоидного типа». Для них оскорбительны были, как выясняется, не столько даже все эти бесконечные «101-е оккупационные рассказки», сколько именно пребывание в составе цивилизационно (я бы даже сказал – эволюционно) другого этноса, да еще и в компании с еще более отсталыми азиатскими народами. Громко об этом не кричат, но сквозит это во многих высказываниях.

Это не просто национализм с расистским душком. Есть такое подозрение по поводу самопонимания Запада в целом, которое и уловили неофиты. Они шли на Запад не только как в царство свободы и преуспеяния, но и как в некое цивилизационно принципиально иное измерение, практически на другую ступень эволюции живого мира, дающую уже в силу пребывания в нем право снисходительно взирать на прочих недоразвитых и давать им со своей заоблачной высоты мудрые советы на тему, как тем хоть немного приподняться до этого идеала. Забавно, как быстро этот тон по отношению к России освоили евроновобранцы – но именно этой быстротой они как раз хотели подтвердить, что все это время недоразумения с (глубоко вынужденным, естественно) пребыванием в составе «монголоидов» генетически оставались европейскими юберменшами, и переход для них прошел плавно, как и ожидалось.

То, что при этом возник балтийский апартеид, по большому счету, никого не смущает – ну все ж таки не о высшей расе идет речь, эти могут и потерпеть. Кого-то можно разбирать и на органы для поддержания здоровья продвинутых народов, и это не будет предметом глубокого расследования. Другое дело, когда низшие запретят у себя гей-парад: вот это покушение на сами устои.

Во всем этом энергично пропагандируемом отнюдь не только в Балтии делении народов на демократичные, полудемократичные и далекие от демократии (а то и неспособные к ней вовсе) есть что-то уловимо расистское, из чего следуют многие прочие выводы: что «венцы эволюции» имеют право на особую роль в распределении мировых ресурсов (менять на бусы и зеленые бумаги, которые, как говорил адъютант «пана атамана Грициана-Таврического» Папандопуло, «хочешь – бери все, я еще нарисую»), на деление других народов по степени демократичности, на вмешательство во внутренние дела государств по своему усмотрению и т.п. и т.д.

А проблема, похоже, в том, что сам либерализм в его нынешней либертарианской модификации переживает некую стадию большевизации, каковую 100 лет назад пережили социал-демократические идеи в России, выдав на гора ультра-коммунизм. Фашизм стал такой же стадией правой идеи, расизм и ксенофобия – пароксизмом национальной идеи, а еще ведь история знает Инквизицию, терроризм под исламскими флагами и много чего еще.

Типичными выразителями неолиберализма стали американские неоконы, у которых, помимо прочего, сказывались как раз ранние увлечения троцкизмом. Может, конечно, дело в самом либерализме, но, вообще-то, Великая Французская Революция делалась не совсем за право на однополые браки и право рисовать члены на разводных мостах.
Это великое и полезное учение в его домутационной основе.

Несмотря на то, что Обама в какой-то мере отошел от неоконовского «комплекса Данко», но целиком это сделать не позволяет среда, с догматической жесткостью преследующая инакомыслие (см. то, как сегодня третируют Венгрию). Скажем, возвеличенная (и полезная в своей основе) западная многопартийность превратилась в набор оттенков все того же либерализма и разных форм присяги одному и тому же набору аксиоматичных догматов и самоочевидностей. Но это неизбежно порождает тягу к запретному, добавляя процентов радикалам — и левым, и правым. И если Запад не посягнет на «святое» — не согласится, что либерализм не может быть «единственно верным учением» — на волне борьбы с кризисом может прийти очередной Спаситель Европы (и оно б и ладно, их дело, но у этих спасителей есть идиотская привычка ходить с походами на Россию).

Пока же мессианские комплексы Западом не только не преодолены, но впитаны весьма глубоко, поскольку они оказались удобным прикрытием геополитических и сырьевых акций новейшего времени. Ведь одно дело, если ты сопротивляешься тому, что твои ресурсы и вообще все происходящее в стране переходит во внешнее управление. И сааааавсем другое дело, если ты, оказывается, сопротивляешься не интервенции, военной или экономической, а распространению «общечеловеческих ценностей». Как Путину все время пеняют – «он против продвижения свободы к границам России», потому что злой недемократ. А когда им в ответ резонно замечают – «а почему свобода продвигается именно в виде самого мощного в истории человечества военно-политического альянса?» — они говорят, что вы ничего не понимаете, это не против вас, и вообще НАТО может бояться только тот, у кого совесть нечиста. У кого чиста (и нет нефти) – тому бояться нечего. На кого попало хорошие парни не нападают. А раз боитесь – значит вы недемократы.

Не могу не вспомнить тут еще и ехидного Мр. Паркера – Кононенко:

Другое дело, что есть и признаки маразматичности, которые коммунистическая идея переживала во времена позднего СССР. Потому и понадобился Обама, чтобы немного скорректировать откровенные диссонансы с глобальной реальностью.

Да и практики знакомы: как в СССР официально судили о происходящем на Западе исключительно по высказываниям «своих» – прикармливаемых политиков, компартий и их малопопулярных газет, так и Запад поступает абсолютно по той же схеме со своими маргинальными адептами в той же России. Та же идея мировой революции и ее экспорта, настойчивое желание всех учить «правильной» жизни, незыблемая уверенность в своей «исторической правоте» и методы ее насаждения в духе Макара Нагульнова и «сплошной коллективизации».

Попытка позднего СССР перестроиться для адаптации к реальному миру потерпела крах. Получится ли нечто похожее у западных Горбачевых – сказать трудно. В принципе, можно бы и сказать – это их внутреннее дело. Да вот беда: Запад привык решать внутренние проблемы за счет других. Да так, что мало не покажется никому.

Теперь, в заключение, о том, чего все-таки они пристали лично к Путину. То, что он не стал своим, понятно. Но мало ли их, несвоих. Спросите многих европейских политиков, они скажут – с Путиным вполне можно иметь дело.

И, тем не менее, градус антипутинского кипения на Западе экстремально высокий.

Сказать, что он ужасный недемократ калибра Саддама, Каддафи, Лукашенко, корейских Кимов и т.п. – т.е. всей нерукопожатой гвардии в глазах «каждого цивилизованного человека» — это явное преувеличение, есть люди и посуровее. Но ведь пристают!

Очевидно, надо посмотреть на некоторые сравнительные оценки, коль скоро на Западе столь важны рейтинги. И тут открывается удивительная картина: руководитель (даже не глава государства!) не самой экономически мощной страны, которая, как обожают повторять наши отечественные либералы, находится, дескать, далеко не в центре внешнеполитического внимания США и Запада в целом, вдруг оказывается в числе мировых лидеров по влиянию:

Ноябрь 2011 – вообще безобразие: Forbes: Путин уступил только Обаме в списке 70 самых могущественных людей. Он обошел даже главу Китая Ху Цзиньтао, а ведь Китай нам приводят в пример что левые, что правые.

Постепенно мы приходим к единственно возможному выводу: Путин неугоден Западу (вернее, его влиятельной части) просто потому, что он – сильный лидер. Именно это и есть то самое, что вызывает раздражение. Личный рейтинг Путина выше любого международного рейтинга России.

Ну и кому это надо, чтобы такую сильную (и реально, и еще больше потенциально) страну возглавлял столь мощный по своим личным качествам и мировому влиянию лидер, тем паче, что у Запада с лидерами откровенная беда?

Остается последний вопрос – а хорошо ли это для России? На этот вопрос каждому отвечать самому.

Но, желательно, трезво осмыслив, а не повторяя тезисы тех, кому неугоден Путин потому, что он неугоден ИХ СТРАНАМ.

Формулу отношения к таким «доброжелателям» нам навсегда дала наша поэзия:

Мы слышим звуки одобренья
Не в сладком ропоте хвалы,
А в диких криках озлобленья.

Источник